Клизма - это процесс, а то, что вы держите в руке, называется резиновая груша ©
- Слушай, у меня есть беспесды ахуенная
идея! муж пнул меня куда-то под жопу коленкой, и похотливо добавил: -
Тебе понравицца, детка.
Детка.
много ненормативаБлять, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта пиндосская привычка
называть нас детками надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому
научились, Антониобандеросы сраные?
Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё
ухо, и сделать им «бе-бе-бе, я так тибя хачю» тоже. И, сколько не
говори, что это отвратительно и нихуя ни разу не иратично реакции
никакой.
- Сто раз говорила: не называй меня деткой! я нахмурила брови, и скрипнула зубами. И идея мне твоя похуй. Я спать хочу.
- Дура ты. Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я
хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня
есть идея, что немаловажно.
Вторая годовщина свадьбы это, конечно, пиздец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак нельзя.
- Сам мудак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что.
Муж оскорбился:
- В жопу?! Нужна мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?
Ахуеть. Геймер, бля. Поиграем. В два часа ночи.
- В дочки-матери? В доктора? В прятки? В «морской бой»?
Со мной сложно жыть. И ебацца. Потому в оконцовке муж от меня и съёбся. Я ж слОва в простоте не скажу. Я ж всё с подъебоном…
- В рифмы, бля! не выдержал муж. Пакля!
- Хуякля. На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо…
Годовщина свадьбы веть. Вторая. Это вам не в тапки срать. Ну, давай
поиграем, хуле там. Во что?
Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.
- Хочу выебать школьницу!
Выпалил, и заткнулся.
Я подумала, что щас самое время для того, чтоб многозначительно бзднуть, но не смогла как не пыталась.
Повисла благостная пауза.
- Еби, чотам… Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная.
Супруг в темноте поперхнулся:
.
Продолжение...
- Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу! А ей будеш ты.
Да гавно вопрос! Чо нам, кабанам? Нам што свиней резать, што ебацца
лиш бы кровища…В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину
супружества штоле? Как нехуй делать!
- Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?
Самой уж интересно шопесдец.
Кстати, игра в школьницу это ещё хуйня, я чесно говорю. У меня
подруга есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл
только на то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая
семья. Кагбутта вы прям никогда с сосиской не еблись… Пообещал он ей за
это сто баксоф на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею
фрикции разнообразные в Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В
общем, Маринка уже перецца от этого начала, глаза закатила, пятнами
пошла, клитор налимонивает, и вдуг её муж говорит: «Упс!». Дефка
оборачивается, а муш сидит, ржот как лось бамбейский, и сосисную жопку
ей показывает. Марина дрочить перестала, и тихо спрашывает: «А где
остальное?», а муш (кстати, ево фамилие Петросян. Нихуя не вру)
уссываецца, сукабля: «Где-где… В жопе!» И Марина потом полночи на
толкане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, кстати, пара
развелась. И сто баксоф не помогли.
А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть!
Ну, значит, Вова начал руководить:
- Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом
платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходиш ко мне домой
пересдавать математику. А я тебя ебу. Как идея?
- Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных платьев висит в
гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант,
разумееца, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то
хуёвая. Низачот, Вольдемар.
- Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского
цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём.
Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное он белый. Бант похуй,
и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.
Какая, бля, дудка????????? Дудка ему нахуя?????
- Халат спизжу, нехуй делать. Фартук возьму. А дудка зачем?
- Дура. В очередной раз унизил мой интеллект супруг. в дудке вся
сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёш? Это фетиш такой. И
фаллический как бы символ.
Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке сила. Это ж все знают.
В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера
тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета.
Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему
математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то
по-другому? Ну и мудаки.
В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку,
переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за
щеку дудку, спизженную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в
дверь нашей с мужем спальни:
- Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?
- Это ты, Машенька? отвечает из-за двери Вова-извращенец, - Входи, детка.
Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору:
- Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт!!! Заново давай!!!
- Сорри… - доносицца из темноты, - давай сначала.
Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь:
- Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?
- Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи.
Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде «Кукарачю». Маршырую по-пианерски.
И ахуеваю.
В комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов но в
шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке и в солнечных очках. И что-то
увлеченно пишет.
Оборачивается, видит меня, и улыбаецца:
- Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку.
- Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? спрашиваю я, и, как
положено школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку.
- А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь тоже раздецца. Я и твои трусики постираю.
Вот пиздит, сволочь… Трусы он мне постирает, ога. Он и носки свои сроду никогда не стирал. Сука.
- Не… - блею афцой, - Я и так без трусиков… Я ж математику пришла пересдавать всё-таки.
Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В подтверждение, значит. Быстро так показала, и обратно в халат спрятала.
За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение хуя более чем заметно. Педофил, бля…
- Замечательно! шепчет Вова, - Математика это наше фсё. Сколько будет трижды три?
- Девять. Отвечаю, и дрочу дудку.
- Маша! Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. ты гений! Это же
твёрдая пятёрка беспесды! Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою
писю, Маша?
- Очень! с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за хуй, - Пися это вот это, да?
- Да! Да! Да, бля! орёт Вова, и обильно потеет. Это пися! Такая
вот, как ты видишь, писюкастая такая пися! Она тебе нравицца, Маша
Петрова?
- До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но держусь.
- Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нахуй! Я ж так кончу. Снимай трусы, дура!
- Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. Школьное.
Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует:
- Дай померить фартучек, Машабля!
Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я ещё помню. Ну,
скажите мне кто из вас не ебался в тёщином фартуке во вторую
годовщину свадьбы и я скажу кто вы.
- Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. снимаю фартук, и отдаю Вове.
Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону, и пафосно вопрошает:
- Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мушская
волосатая ручища? Не трогала ли ты чужые писи за батончег Гематогена,
как путана?
Хрюкаю.
Давлюсь.
Отвечаю:
- Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет.
Муж снимает очки, и смотрит на меня:
- Бля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! Тьфу, теперь хуй упал. И всё из-за тебя.
Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживаецца Вовино барахло, и огрызаюсь:
- А хуле ты меня сам сбил с толку? «Скока буит трижды три?» Какой, бля, десятый класс?!
Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет:
- А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь чо это такое?
- А нахуя они мне?! тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте
нахуй не нужны! Ты ваще что собираешься делать? Меня ебать куртуазно,
или алгебру преподавать в три часа ночи?!
- Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура!
- Сам такой!
Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.
- Блять, с тобой даже поебацца нормально нельзя! не успокаиваецца муж.
- Это нормально? вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, -
Заставлять меня дудеть в дудку, и наряжацца в хуйню разную? «Ты
девственна, Мария? Ты хочеш потрогать маю писю?» Сам её трогай,
хуедрыга! И спасибо, что тебе не приспичило выебать козлика!
- Пожалуйста!
- Ну и фсё!
- Ну и фсё!
Знатно поебались. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и разнообразно.
В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую первой:
- Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички!
Вова, как был в фартуке на голую жопу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.
… Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с
постели… Может быть, плач внука, может, жажда или желание сходить
поссать… Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова к
тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном
фартуке, в солнечных очках и с дудкой в руке, уронит её на пол, и
огуляет хуем по лбу…
- Славик! Славик! истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют!
- Да кому ты нужна, ветош? раздался в прихожей голос моего отца.
Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно.
- Кто тут? Уберите член, мерзавец! Извращенец! Геятина мерская!
Мама жгла, беспесды.
- Отпустите мой хуй, мамаша… - наконец раздался голос Вовы, и в щель
под закрытой дверью спальни пробилась полоска света. Вове наступил
пиздец.
Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а Вова требовал отпустить его член.
Да вот хуй там было, ага. Если моей маме выпадает щастье дорвацца до
чьего-то там хуя это очень серьёзно. Вову я жалела всем сердцем, но
помочь ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить от мамы песдюлей
за сворованный халат, и извращённую половую жызнь. Так что мужа я
постыдно бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно,
такого малодушия и опёздальства Вова мне не простил, и за два месяца до
третьей годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись.
Но вторую годовщину я не забуду никогда.
Я б и рада забыть, честное слово.
Но мама… Моя мама…
Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справицца о её здоровье, мама долго
кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая обстановку, а в
оконцовке всегда говорит:
- Сегодня, как ни странно, меня не пиздили по лицу мокрым хуем, и не выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва.
Я краснею, и вешаю трубку.
И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит белый кухонный фартук.
С помидорами.
Я ж пиздец какая сентиментальная…
идея! муж пнул меня куда-то под жопу коленкой, и похотливо добавил: -
Тебе понравицца, детка.
Детка.
много ненормативаБлять, тому, кто сказал, что бабам нравицца эта пиндосская привычка
называть нас детками надо гвоздь в голову вбить. Вы где этому
научились, Антониобандеросы сраные?
Лично я за детку могу и ёбнуть. В гычу. За попытку сунуть язык в моё
ухо, и сделать им «бе-бе-бе, я так тибя хачю» тоже. И, сколько не
говори, что это отвратительно и нихуя ни разу не иратично реакции
никакой.
- Сто раз говорила: не называй меня деткой! я нахмурила брови, и скрипнула зубами. И идея мне твоя похуй. Я спать хочу.
- Дура ты. Обиделся муж. У нас сегодня вторая годовщина свадьбы. Я
хочу разнообразия и куртуазности. Сегодня. Ночью. Прям щас. И у меня
есть идея, что немаловажно.
Вторая годовщина свадьбы это, конечно, пиздец какой праздник. Без куртуазности и идей ну никак нельзя.
- Сам мудак. В жопу всё равно не дам. Ни сегодня ночью. Ни прям щас. Ни завтра. Хуёвая идея, если что.
Муж оскорбился:
- В жопу?! Нужна мне твоя срака сто лет! Я ж тебе про разнообразие говорю. Давай поиграем?
Ахуеть. Геймер, бля. Поиграем. В два часа ночи.
- В дочки-матери? В доктора? В прятки? В «морской бой»?
Со мной сложно жыть. И ебацца. Потому в оконцовке муж от меня и съёбся. Я ж слОва в простоте не скажу. Я ж всё с подъебоном…
- В рифмы, бля! не выдержал муж. Пакля!
- Хуякля. На автомате отвечаю, и понимаю, что извиницца б надо…
Годовщина свадьбы веть. Вторая. Это вам не в тапки срать. Ну, давай
поиграем, хуле там. Во что?
Муж расслабился. До пиздюлей сегодня разговор не дошёл. Уже хорошо.
- Хочу выебать школьницу!
Выпалил, и заткнулся.
Я подумала, что щас самое время для того, чтоб многозначительно бзднуть, но не смогла как не пыталась.
Повисла благостная пауза.
- Еби, чотам… Я тебе потом в КПЗ буду сухарики и копчёные окорочка через адвоката передавать. Как порядочная.
Супруг в темноте поперхнулся:
.
Продолжение...
- Ты ёбнулась? Я говорю, что хочу как будто бы выебать школьницу! А ей будеш ты.
Да гавно вопрос! Чо нам, кабанам? Нам што свиней резать, што ебацца
лиш бы кровища…В школьницу поиграть слабо во вторую годовщину
супружества штоле? Как нехуй делать!
- Ладно, уговорил. Чо делать-то надо?
Самой уж интересно шопесдец.
Кстати, игра в школьницу это ещё хуйня, я чесно говорю. У меня
подруга есть, Маринка, так её муж долго на жопоеблю разводил, но развёл
только на то, чтоб выебать её в анал сосиской. Ну, вот такая весёлая
семья. Кагбутта вы прям никогда с сосиской не еблись… Пообещал он ей за
это сто баксоф на тряпку какую-то, харкнул на сосиску, и давай ею
фрикции разнообразные в Маринкиной жопе производить. И увлёкся. В
общем, Маринка уже перецца от этого начала, глаза закатила, пятнами
пошла, клитор налимонивает, и вдуг её муж говорит: «Упс!». Дефка
оборачивается, а муш сидит, ржот как лось бамбейский, и сосисную жопку
ей показывает. Марина дрочить перестала, и тихо спрашывает: «А где
остальное?», а муш (кстати, ево фамилие Петросян. Нихуя не вру)
уссываецца, сукабля: «Где-где… В жопе!» И Марина потом полночи на
толкане сидела, сосиску из себя выдавливала. Потом, кстати, пара
развелась. И сто баксоф не помогли.
А тут фсего делов-то: в школьницу поиграть!
Ну, значит, Вова начал руководить:
- Типа так. Я это вижу вот как: ты, такая школьница, в коричневом
платьице, в фартучке, с бантиком на башке, приходиш ко мне домой
пересдавать математику. А я тебя ебу. Как идея?
- Да пиздец просто. У меня как рас тут дохуя школьных платьев висит в
гардеробе. На любой вкус. А уж фартуков как у дурака фантиков. И бант,
разумееца, есть. Парадно-выгребной. Идея, если ты не понял, какая-то
хуёвая. Низачот, Вольдемар.
- Не ссы. Мамин халат спиздить можешь? Он у неё как раз говнянского
цвета, в темноте за школьное платье прокатит. Фартук на кухне возьмём.
Похуй, что на нём помидоры нарисованы. Главное он белый. Бант похуй,
и без банта сойдёт. И ещё дудка нужна.
Какая, бля, дудка????????? Дудка ему нахуя?????
- Халат спизжу, нехуй делать. Фартук возьму. А дудка зачем?
- Дура. В очередной раз унизил мой интеллект супруг. в дудке вся
сила. Это будет как бы горн. Пионерский. Сечёш? Это фетиш такой. И
фаллический как бы символ.
Секу, конечно. Мог бы и не объяснять. В дудке сила. Это ж все знают.
В темноте крадусь на кухню, снимаю с крючка фартук, как крыса Шушера
тихо вползаю в спальню к родителям, и тырю мамин халат говняного цвета.
Чтоб быть школьницей. Чтоб муж был щастлив. Чтоб пересдать ему
математику. А разве ваша вторая годовщина свадьбы проходила как-то
по-другому? Ну и мудаки.
В тёмной прихожей, натыкаясь сракой то на холодильник, то на вешалку,
переодеваюсь в мамин халат, надеваю сверху фартук с помидорами, сую за
щеку дудку, спизженную, стыдно сказать, у годовалого сына, и стучу в
дверь нашей с мужем спальни:
- Тук-тук. Василиваныч, можно к вам?
- Это ты, Машенька? отвечает из-за двери Вова-извращенец, - Входи, детка.
Я выплёвываю дудку, открываю дверь, и зловещим шёпотом ору:
- Сто первый раз говорю: не называй меня деткой, удмурт!!! Заново давай!!!
- Сорри… - доносицца из темноты, - давай сначала.
Сую в рот пионерский горн, и снова стучусь:
- Тук-тук. Василиваныч, к Вам можно?
- Кто там? Это ты, Машенька Петрова? Математику пришла пересдавать? Заходи.
Вхожу. Тихонько насвистываю на дуде «Кукарачю». Маршырую по-пианерски.
И ахуеваю.
В комнате горит ночник. За письменным столом сидит муж. Без трусов но в
шляпе. Вернее, в бейсболке, в галстуке и в солнечных очках. И что-то
увлеченно пишет.
Оборачивается, видит меня, и улыбаецца:
- Ну, что ж ты встала-то? Заходи, присаживайся. Можешь подудеть в дудку.
- Васильиваныч, а чой та вы голый сидите? спрашиваю я, и, как
положено школьнице, стыдливо отвожу глаза, и беспалева дрочу дудку.
- А это, Машенька, я трусы постирал. Жду, когда высохнут. Ты не стесняйся. Можешь тоже раздецца. Я и твои трусики постираю.
Вот пиздит, сволочь… Трусы он мне постирает, ога. Он и носки свои сроду никогда не стирал. Сука.
- Не… - блею афцой, - Я и так без трусиков… Я ж математику пришла пересдавать всё-таки.
Задираю мамин халат, и паказываю мужу песду. В подтверждение, значит. Быстро так показала, и обратно в халат спрятала.
За солнечными очками не видно выражения глаз Вовы, зато выражение хуя более чем заметно. Педофил, бля…
- Замечательно! шепчет Вова, - Математика это наше фсё. Сколько будет трижды три?
- Девять. Отвечаю, и дрочу дудку.
- Маша! Шёпотом кричит муж, и развязывает галстук. ты гений! Это же
твёрдая пятёрка беспесды! Теперь второй вопрос: ты хочешь потрогать мою
писю, Маша?
- Очень! с жаром отвечает Маша, и хватает Василиваныча за хуй, - Пися это вот это, да?
- Да! Да! Да, бля! орёт Вова, и обильно потеет. Это пися! Такая
вот, как ты видишь, писюкастая такая пися! Она тебе нравицца, Маша
Петрова?
- До охуения. - отвечаю я, и понимаю, что меня разбирает дикий ржач. Но держусь.
- Тогда гладь её, Маша Петрова! То есть нахуй! Я ж так кончу. Снимай трусы, дура!
- Я без трусов, Василиваныч, - напоминаю я извру, - могу платье снять. Школьное.
Муж срывает с себя галстук, бейсболку и очки, и командует:
- Дай померить фартучек, Машабля!
Нет проблем. Это ж вторая годовщина нашей свадьбы, я ещё помню. Ну,
скажите мне кто из вас не ебался в тёщином фартуке во вторую
годовщину свадьбы и я скажу кто вы.
- Пожалуйста, Василиваныч, меряйте. снимаю фартук, и отдаю Вове.
Тот трясущимися руками напяливает его на себя, снова надевает очки, отставляет ногу в сторону, и пафосно вопрошает:
- Ты девственна, Мария? Не касалась ли твоего девичьего тела мушская
волосатая ручища? Не трогала ли ты чужые писи за батончег Гематогена,
как путана?
Хрюкаю.
Давлюсь.
Отвечаю:
- Конечно, девственна, учитель математики Василиваныч. Я ж ещё совсем маленькая. Мне семь лет завтра будет.
Муж снимает очки, и смотрит на меня:
- Бля, ты специально, да? Какие семь лет? Ты ж в десятом классе, дура! Тьфу, теперь хуй упал. И всё из-за тебя.
Я задираю фартук с помидорами, смотрю как на глазах скукоживаецца Вовино барахло, и огрызаюсь:
- А хуле ты меня сам сбил с толку? «Скока буит трижды три?» Какой, бля, десятый класс?!
Вова плюхаецца на стул, и злобно шепчет:
- А мне что, надо было тебя просить про интегралы рассказать?! Ты знаешь чо это такое?
- А нахуя они мне?! тоже ору шёпотом, - мне они даже в институте
нахуй не нужны! Ты ваще что собираешься делать? Меня ебать куртуазно,
или алгебру преподавать в три часа ночи?!
- Я уже даже дрочить не собираюсь. Дура!
- Сам такой!
Я сдираю мамашин халат, и лезу под одеяло.
- Блять, с тобой даже поебацца нормально нельзя! не успокаиваецца муж.
- Это нормально? вопрошаю я из-под одеяла, и показываю ему фак, -
Заставлять меня дудеть в дудку, и наряжацца в хуйню разную? «Ты
девственна, Мария? Ты хочеш потрогать маю писю?» Сам её трогай,
хуедрыга! И спасибо, что тебе не приспичило выебать козлика!
- Пожалуйста!
- Ну и фсё!
- Ну и фсё!
Знатно поебались. Как и положено в годовщину-то. Свадьбы. Куртуазно и разнообразно.
В соседней комнате раздаёцца деццкий плач. Я реагирую первой:
- Чо стоишь столбом? Принеси ребёнку водички!
Вова, как был в фартуке на голую жопу, с дудкой в руках и в солнечных очках, пулей вылетает в коридор.
… Сейчас сложно сказать, что подняло в тот недобрый час мою маму с
постели… Может быть, плач внука, может, жажда или желание сходить
поссать… Но, поверьте мне на слово, мама была абсолютно не готова к
тому, что в темноте прихожей на неё налетит голый зять в кухонном
фартуке, в солнечных очках и с дудкой в руке, уронит её на пол, и
огуляет хуем по лбу…
- Славик! Славик! истошно вопила моя поруганная маман, призывая папу на подмогу, - Помогите! Насилуют!
- Да кому ты нужна, ветош? раздался в прихожей голос моего отца.
Голоса Вовы я почему-то не слышала. И мне стало страшно.
- Кто тут? Уберите член, мерзавец! Извращенец! Геятина мерская!
Мама жгла, беспесды.
- Отпустите мой хуй, мамаша… - наконец раздался голос Вовы, и в щель
под закрытой дверью спальни пробилась полоска света. Вове наступил
пиздец.
Мама визжала, и стыдила зятя за непристойное поведение, папа дико ржал, а Вова требовал отпустить его член.
Да вот хуй там было, ага. Если моей маме выпадает щастье дорвацца до
чьего-то там хуя это очень серьёзно. Вову я жалела всем сердцем, но
помочь ему ничем не могла. Ещё мне не хватало получить от мамы песдюлей
за сворованный халат, и извращённую половую жызнь. Так что мужа я
постыдно бросила на произвол, зная точно, ЧЕМ он рискует. Естественно,
такого малодушия и опёздальства Вова мне не простил, и за два месяца до
третьей годовщины нашей свадьбы мы благополучно развелись.
Но вторую годовщину я не забуду никогда.
Я б и рада забыть, честное слово.
Но мама… Моя мама…
Каждый раз, когда я звоню ей, чтобы справицца о её здоровье, мама долго
кашляет, стараясь вызвать сочувствие, и нагнетая обстановку, а в
оконцовке всегда говорит:
- Сегодня, как ни странно, меня не пиздили по лицу мокрым хуем, и не выкололи глаз дудкой. Стало быть, жыва.
Я краснею, и вешаю трубку.
И машинально перевожу взгляд на стенку. Где на пластмассовом крючке висит белый кухонный фартук.
С помидорами.
Я ж пиздец какая сентиментальная…
-
-
16.02.2011 в 23:31ой пипец!!!!
я на полу!!
-
-
17.02.2011 в 00:05-
-
17.02.2011 в 00:15-
-
17.02.2011 в 00:26-
-
17.02.2011 в 10:10~СлавнаЯ~ зря конечно, но это твой выбор
-
-
20.02.2011 в 13:29-
-
09.04.2011 в 01:07-
-
01.05.2011 в 00:02